В 1972 году, когда я работал в должности заместителя начальника 4 отдела 5 управления, приказом командира войсковой части 15650 я был определён ответственным в институте за подготовку и проведение испытаний новейшей системы опознавания «Пароль». Сделано это было по инициативе командования нашего управления для того, чтобы было с кого персонально спрашивать за решение всех проблем, возникавших в ходе подготовительных работ, а затем и в процессе испытаний этой системы.
В том же году был издан приказ министра обороны о создании государственной комиссии по испытаниям новой системы радиолокационного опознавания «Пароль». Председателем госкомиссии был назначен маршал авиации Савицкий Евгений Яковлевич. Этот прославившийся в годы Великой Отечественной войны лётчик-ас, дважды Герой Советского Союза, в то время являлся заместителем командующего Войсками ПВО страны.
Заместителем председателя госкомиссии был назначен генерал-полковник Покровский Роман Петрович из аппарата начальника вооружения Министерства обороны.
С подачи командования тем же приказом министра обороны членами этой государственной комиссии от нашего института были назначены заместитель начальника института по научно-исследовательской работе (НИР) генерал-майор Лаврухин Михаил Петрович, заместитель начальника 5 управления по НИР полковник Добычин Анатолий Иванович и заместитель начальника 4 отдела 5 управления подполковник Бужинский Николай Николаевич.
Одновременно приказами главнокомандующих видами Вооружённых Сил были сформированы государственные подкомиссии, на которые возлагалась ответственность за обеспечение испытаний системы «Пароль» и за испытания конкретных разновидностей аппаратуры опознавания, которые впоследствии должны были поступить на вооружение того или иного вида Вооружённых Сил.
Председателем подкомиссии ВВС был назначен полковник Добычин А. И., а его заместителем – подполковник Бужинский Н. Н. Членами подкомиссии были назначены инженеры-испытатели из отделения опознавания 4 отдела 5 управления подполковник Воробьёв А. Д., майор Богданов В. В., капитаны Сапожников Ю. Б. и Струкачёв В. С.
Новая система государственного радиолокационного опознавания должна была обеспечивать надёжное определение по принципу «свой – чужой» принадлежности как воздушных, так и морских и наземных целей, обнаруживаемых радиолокационными станциями, состоящими на вооружении всех видов Вооружённых Сил, а также используемыми в гражданской авиации и на гражданском флоте.
В качестве целей рассматривались пилотируемые и беспилотные летательные аппараты всех типов, надводные суда, боевые машины мотострелковых и бронетанковых частей. Все радиолокационные средства обнаружения и прицеливания должны были сопрягаться с запросчиками опознавания. Все объекты, которые могли рассматриваться в качестве потенциальных целей для поражения, должны были иметь ответчики опознавания, которые посылали бы кодированные ответы на сигналы, поступавшие от запросчиков.
Поскольку разрабатываемая система опознавания предназначалась прежде всего для Министерства обороны, всех видов Вооружённых Сил, её заказчиком выступал аппарат заместителя министра обороны по вооружению. Эту должность в то время занимал генерал-полковник Алексеев Николай Николаевич. Научно-техническое сопровождение разработки системы осуществлял один из НИИ МО, находившийся в городе Воронеже.
Предприятиям-разработчикам аппаратуры новой системы опознавания предстояло выполнить огромный объём работ по оборудованию большого числа РЛС запросчиками и типовых потенциальных целей ответчиками, отладка их на объектах и техническое обслуживание в ходе испытаний.
А военные испытательные организации должны были обеспечить чёткое взаимодействие в интересах выполнения программы испытаний, которая с целью определения возможностей и тактико-технических характеристик всех средств системы предусматривала и полёты самолётов, и выходы в море кораблей, и перемещение танков и бронетранспортёров, и испытательно-боевую работу зенитно-ракетных комплексов и комплексов противокорабельной обороны.
Назову некоторые из объектов военной техники, привлекавшихся к этим испытаниям: самолёты − Ту-22, Миг-25П, Миг-21СМ, Су-7БКЛ, самолёт-лаборатория Ил-18; корабли − большой противолодочный корабль «Сообразительный», малый противолодочный корабль и дизельная подводная лодка; зенитный ракетный комплекс С-125, радиолокационные станции обнаружения П-20 и П-18; танк Т-62 и боевая машина пехоты БМП-1.
Руководить этими испытаниями в масштабах всего Министерства обороны и была призвана государственная комиссия. Видимо, зная деловые качества заместителя командующего Войсками ПВО страны маршала авиации Савицкого Евгения Яковлевича, министр обороны именно ему и поручил возглавить эту комиссию.
Первое заседание госкомиссии по испытаниям системы «Пароль» состоялось в конце лета 1973 года в зале коллегии Министерства радиопромышленности. На этом заседании присутствовали все члены комиссии, в том числе заместитель министра радиопромышленности Меркин Е. А, заместитель министра авиационной промышленности Минаев А. В., начальник главка МРП, на предприятиях которого разрабатывалась аппаратура этой системы опознавания, Александров Б. А., генеральный конструктор системы Мостюков И. Ш., главные конструкторы аппаратуры для каждого из видов Вооружённых Сил.
Естественно, присутствовали все члены комиссии от Министерства обороны и видов Вооружённых Сил. ВВС представляли: от заказывающего управления генерал-майор Кукель В. П., подполковник Могдаленко А. А. и подполковник Кликушин Б. А., а от нашего института − генерал-майор Лаврухин М. П., полковник Добычин А. И. и подполковник Бужинский Н. Н.
Вёл заседание госкомиссии её председатель маршал авиации Савицкий Е.Я. Тогда я маршала Савицкого Е.Я. впервые и увидел. Это был рослый с мужественным лицом военачальник, который несмотря на солидный возраст всё ещё сохранял хорошую воинскую выправку. В его фигуре не было даже и намёка на излишнюю полноту, тем более на какое-либо «брюшко», которым очень часто обзаводились многие генералы, служившие в Генеральном штабе и в главных штабах видов ВС. Заметно было, что маршал следил за своим здоровьем и поддерживал спортивную форму.
Как позднее рассказывал сам Евгений Яковлевич, он регулярно по утрам плавает в бассейне, играет в большой теннис, и часто его спарринг-партнёром выступает даже министр обороны. Там маршалу Савицкому порой удавалось в неофициальной обстановке решать многие важные вопросы, в частности, имевшие отношение к разработке и испытаниям системы «Пароль».
На первом заседании госкомиссии маршал вёл себя довольно просто, но чувствовалось, что этот человек привык руководить и командовать, умеет внимательно следить за ходом обсуждения рассматриваемых вопросов, оценивать обстановку и держать столь солидную аудиторию под своим контролем.
Председатель госкомиссии, его заместитель генерал-полковник Покровский Р. П. и заместители министров МРП и МАП сидели у короткой стены зала за столом президиума. У длинной стены зала располагались остальные члены комиссии. Напротив нас были вывешены различные таблицы и графики, а сбоку от стола президиума находился особо красочно оформленный план-график проведения испытаний системы «Пароль».
С докладом о готовности к испытаниям аппаратуры системы «Пароль» и оборудованной ею боевой техники выступал генеральный конструктор системы директор Казанского НИЭФИ Мостюков Ильдус Шайхульисламович. (Мы к нему обращались несколько проще – Ильдус Исламович).
Он говорил, что практически всё готово к началу испытаний новой системы опознавания и её опытных средств, вся предусмотренная программой испытаний аппаратура размещена на выделенных самолётах ВВС, кораблях ВМФ, ракетных комплексах и радиолокационных станциях ПВО и боевых машинах СВ, проверена специалистами заводов-изготовителей. Имеющиеся несущественные, по его мнению, недоработки будут устранены в ближайшее время. По словам генерального конструктора, испытания системы можно было начинать уже завтра.
Когда Мостюков закончил доклад, маршал Савицкий попросил высказаться о возможности начать выполнение программы испытаний системы присутствовавших высоких начальников, как правило, возглавлявших подкомиссии и представлявших полигоны и испытательные институты видов Вооружённых Сил. Все они, в том числе и наш генерал Лаврухин, подтвердили готовность своих воинских частей и учреждений к испытаниям системы.
Но я-то лучше начальства знал состояние самолётов, находившихся на специально выделенной стоянке на нашем аэродроме, и установленной на них бортовой аппаратуры новой системы опознавания. Если ответчики опознавания ещё как-то были проверены и подготовлены к испытаниям, то с сопряжением запросчика опознавания с бортовой РЛС «ПН» на самолёте Ту-22 дело вовсе не ладилось, а главное, разработчики аппаратуры не могли даже приблизительно назвать сроки, когда им удастся решить возникшие проблемы. А этот самолёт должен был летать в интересах испытаний по программам и ВМФ, и ВВС.
Кроме того, самолёт Миг-25П, который должен был работать по программам испытаний средств опознавания ПВО и ВВС, вообще ещё не поступил в наш институт. А на нём также ожидались непростые проблемы с сопряжением запросчика опознавания с бортовой РЛС «Смерч-А».
Выслушав представителей видов Вооружённых Сил, маршал Савицкий взял в руки фломастер и подошёл к плану-графику проведения испытаний системы «Пароль». Перед утверждением плана-графика он ещё раз окинул взглядом всю аудиторию.
И тут я приподнялся со стула и попытался доложить председателю госкомиссии, что авиационная техника, поступившая в наш институт для испытаний системы «Пароль», готова к этой работе едва ли на 55-60 %, а значит, план-график, висевший на стене, совершенно нереален и будет сорван с первых же дней.
Заметив, что я приподнимаюсь и что-то хочу сказать, маршал, остужая мой пыл, громко, как команду, произнёс:
− Сиди, подполковник, тебе никто слова не давал!
И, подняв руку с фломастером, поставил свою размашистую подпись в верхнем левом углу плаката после слов «Утверждаю. Председатель государственной комиссии».
Я попытался объяснить моим начальникам генералу Лаврухину и полковнику Добычину, что нельзя было утверждать план-график испытаний системы «Пароль», поскольку наш институт не готов в полной мере к проведению этих испытаний. Но они, особенно генерал Лаврухин, не стали меня слушать.
После утверждения Савицким плана-графика испытаний заседание государственной комиссии практически сразу же было закрыто, и все стали расходиться. Мне немного удалось поговорить о нереальности сроков выполнения программы испытаний уже на первом этапе работ с представителем заказывающего управления ВВС подполковником Могдаленко. Но от него ничего в этом вопросе не зависело. Старт государственным испытаниям новой системы опознавания «Пароль» был дан.
Правота моего мнения о неготовности в полном объёме средств новой системы опознавания и боевой техники видов ВС, предназначенной для проведения испытаний этой системы, была подтверждена в течение ближайших же недель после того первого заседания государственной комиссии. График испытаний был полностью сорван. И не только из-за проблем, существовавших на базе нашего института с аппаратурой и авиационной техникой, но и с огромным количеством подобных же проблем в частях других видов Вооружённых Сил.
Не знаю, вспоминал ли маршал Савицкий того подполковника, который пытался остановить его решимость утвердить план-график испытаний и которому он не дал слова. Но думаю, что позднее он оценил тот мой порыв и то обстоятельство, что среди многочисленных членов комиссии нашёлся-таки человек, который хотел его правдиво предупредить о фактической неготовности техники к испытаниям.
По крайней мере, на всех последующих заседаниях этой комиссии и других комиссий маршал ни разу – подчёркиваю, ни разу! – даже не повысил на меня голос и всегда внимательно относился к моему мнению по рассматриваемым вопросам. А я участвовал в работах разного рода комиссий, которые возглавлял Евгений Яковлевич Савицкий, с небольшими перерывами более 15 лет.
И вообще, я должен сказать, что маршал Савицкий очень ценил специалистов, непосредственно проводивших испытания, специалистов нашего института, всегда внимательно выслушивал то, что они говорят о достоинствах и недостатках испытываемой авиационной техники. А этот человек возглавлял практически все госкомиссии по испытаниям самолётов, предназначавшихся для авиации ПВО, таких, например, как Су-15, Миг-25П, Миг-31 и их модификаций.
В то же время я неоднократно был свидетелем, как Савицкий, если этого требовало дело, не выбирая выражений, отчитывал на заседаниях комиссии даже некоторых генералов, которые или не обеспечили выполнение каких-то решений комиссии, или не знали обстановки с испытаниями средств системы «Пароль» в подведомственных им воинских частях и учреждениях, или не могли в рамках своих полномочий способствовать более успешному выполнению графика испытательных работ.
Эту особенность его характера отмечал и Георгий Сомов в своей книге о дважды Герое Советского Союза Е. Я. Савицком «Маршал авиации»:
«Савицкий никогда не придирался к мелочам, к несущественному. Подобное всегда претило его характеру – прямодушному и открытому. Однако был требователен и строг, когда того требовало существо дела. Умел, если надо, проявить и жестокость».
Так, по первое число несколько раз доставалось генералу Смирнову, возглавлявшему отдел опознавания в аппарате начальника вооружения Министерства обороны. Особенно когда заседание госкомиссии проходило в здании министерства на Гоголевском бульваре и доклад о ходе испытаний готовили подчинённые этого генерала. В конце концов, генерала Смирнова, видимо, не без ходатайства маршала Савицкого вообще убрали из комиссии и перевели на другую должность.
Однажды, когда комиссия заседала в здании № 3 Министерства обороны в районе 1-й Фрунзенской улицы, Савицкий учинил настоящий разнос контр-адмиралу, докладывавшему о ходе испытательных работ и о состоянии привлекаемых к испытаниям системы «Пароль» кораблей Черноморского флота. Тогда по вине флота срывался план испытаний с участием авиации. В тот раз председатель госкомиссии настолько вогнал в краску того адмирала, по лицу которого к тому же градом катился пот, что мне даже стало жалко этого морского чиновника и было несколько неудобно присутствовать при фактическом унижении уже немолодого человека.
С целью общего контроля за ходом испытаний системы и оперативного информирования о состоянии дел председателя госкомиссии и руководства аппарата начальника вооружения Министерства обороны по указанию Савицкого был создан штаб испытаний. Располагался штаб в 5 управлении нашего института, в комнате напротив приёмной командира части. Возглавил штаб представитель воронежского института МО полковник Луковников Юрий Александрович. Обычно через этот штаб маршал Савицкий и оповещал членов госкомиссии о времени и месте очередного заседания комиссии.
Должен оговориться, что заседания комиссии в Москве проходили довольно редко. В подавляющем же большинстве случаев маршал собирал членов госкомиссии непосредственно на местах проведения испытаний и, как правило, там, где возникали определённые сложности в проведении работ. Чаще всего комиссия работала на базе полигона ПВО в Капустином Яре.
Маршал Савицкий тогда был заместителем командующего Войсками ПВО страны, и эта организация была в прямом его подчинении. Проводить там заседания госкомиссии было удобно ещё и потому, что участвовавшие в испытаниях подразделения Сухопутных Войск с привлекаемой боевой техникой дислоцировались недалеко в степи, а практически рядом, всего в сорока километрах от Капустиного Яра, находился наш институт, с аэродрома которого взлетали все самолёты, оборудованные аппаратурой системы «Пароль».
Обычно с маршалом прилетал его порученец, подполковник из штаба ПВО. От него, наверно, командование полигона знало о некоторых привычках и особенностях характера их высокого начальника. Например, считалось обязательным, чтобы на столе президиума постоянно был горячий чай. Обычно к началу заседания комиссии на этом столе появлялся двухлитровый китайский термос и стакан в подстаканнике. И действительно, Савицкий при длительных заседаниях комиссии несколько раз наливал себе чаю.
А такие заседания, особенно на первом этапе испытаний системы «Пароль», порой растягивались на многие часы. Например, одно из заседаний госкомиссии в Капустином Яре продолжалось более шести часов без единого перерыва. Все, кто находился в зале заметно устали и даже измучились. Больше других страдали курильщики и те, кто с утра употребил много жидкости.
А маршал Савицкий не торопился объявлять перерыв, и, отхлёбывая иногда чайку из своего стакана, внимательно выслушивал каждого выступавшего, задавал много вопросов, сопоставлял мнения, часто противоположные по сути, оценивал различные предложения. При этом удивляла его эрудиция и компетентность не только в организационных вопросах испытаний, в вопросах взаимодействия в ходе этих работ частей и подразделений различных видов ВС, но и способность разбираться в чисто технических проблемах, связанных с разработкой и испытаниями очень сложной радиотехнической системы.
Постепенно страсти накалялись, военные обвиняли разработчиков в срыве сроков восстановления отказавшей техники, что ломало все графики проведения испытаний, и в других грехах, связанных, как правило, с несвоевременным реагированием на проблемы, возникавшие в ходе испытаний. Представители промышленности не столько оправдывались, сколько называли объективные, с их точки зрения, причины и обстоятельства, мешавшие им укладываться в требуемые сроки. К тому же, как оказалось, проект решения комиссии в тот раз почему-то не был подготовлен заранее, дебаты шли не вокруг конкретных пунктов решения, а в самом общем виде.
Изменить ход того заседания решили мы с полковником Поляковым Валентином Александровичем, моим коллегой с полигона ПВО. Я поднял руку и попросил у председателя комиссии разрешения удалиться с Поляковым и подготовить на основании высказанных к тому времени членами комиссии мнений и предложений проект решения. Маршал в знак одобрения этого кивнул головой, и мы на время покинули переполненный страстями зал заседаний.
В небольшом кабинете Валентина Александровича в совершенно спокойной обстановке мы примерно за час-полтора написали проект решения, и машинистка даже успела нам его отпечатать. Потом мы вернулись в зал и отдали этот проект маршалу. Дебаты на некоторое время, пока Савицкий читал проект решения, утихли.
А далее зачитывался каждый конкретный пункт будущего решения, члены комиссии вносили поправки или дополнительные предложения. Мы с Поляковым вычёркивали или дописывали что-то, в зависимости от того, какое решение принималось под руководством председателя комиссии. Довольно быстро окончательный вариант решения в черновом виде был выработан и принят комиссией. Только тогда заседание было закрыто, и все заторопились к выходу.
Думаю, что не только я, но и большинство присутствовавших на том заседании комиссии были поражены выносливостью маршала Савицкого, которому тогда уже перевалило за 60.
Я перестал этому удивляться, после того как узнал, что наш председатель госкомиссии, этот выдающийся лётчик продолжал летать на боевых истребителях до шестидесяти четырёх лет! Это был единственный во всем мире лётчик, способный на такое лётное долголетие.
Здесь уместно будет также напомнить, что, будучи начальником Управления боевой подготовки ВВС, именно Савицкий был ведущим пятёрки реактивных истребителей, которая в группе впервые в нашей стране в августе 1948 года в небе над Тушино чисто выполнила одну за другой все фигуры высшего пилотажа. А это требовало очень большого нервного и физического напряжения и огромного количества предварительных тренировок.
Тогда всё это во время воздушного парада в Тушино наблюдал Сталин. После успешной демонстрации группового пилотирования реактивных самолётов Сталин лично предложил главкому ВВС маршалу авиации Вершинину назначить генерала Савицкого на должность командующего истребительной авиацией ПВО, сказав при этом, что Савицкий всерьёз овладел реактивной техникой, а ведь именно она должна стать костяком войск ПВО страны.
Приведу в связи с этим ещё одно высказывание Георгия Сомова в уже упоминавшейся его книге:
«Савицкий…неутомимостью в работе, неисчерпаемым запасом сил и не знающей устали выносливостью мог бы, если бы захотел, похвалиться перед многими. И все же при явном переизбытке физических и душевных сил Савицкий, как это нечасто случается, обладал ясным трезвым умом и уравновешенным характером».
А для себя после этого случая я сделал на будущее практический вывод: к любому заседанию комиссии должен готовиться проект решения, чтобы заседание комиссии с самого начала было направлено на обсуждение конкретных вопросов испытаний и на выработку необходимых мероприятий для обеспечения выполнения программы испытаний.
Очень запомнилось заседание госкомиссии, состоявшееся на большом противолодочном корабле «Сообразительный». Мы тогда прилетели в Крым из Москвы на самолёте Ан-26, специально оборудованном как пассажирский вариант и использовавшемся для перевозки представителей командования ПВО страны.
Приземлились во второй половине дня вблизи Севастополя на аэродроме «Бельбек». Там нас покормили и на ночлег разместили в помещении профилактория для лётного состава. Причём, так сказать, рядовых членов комиссии поселили на огромной застеклённой веранде, а председателя и его замов в отдельных комнатах. На части окон веранды были установлены сетки, так что свежий морской воздух заполнял всё помещение.
Вечером мы совершили небольшую прогулку в сторону моря, полюбовались красками заката над морской гладью и отправились спать.
Тогда меня удивило, что взлётно-посадочная полоса аэродрома «Бельбек» в сторону моря заканчивалась практически на краю высокого берегового обрыва. А это требовало от лётчиков большого мастерства при взлётах и посадках с определёнными курсовыми углами.
Уснуть удалось не сразу, т.к. все были несколько возбуждены и перелётом, и новыми впечатлениями от места нашего пребывания. Но когда внутреннее освещение выключили и через окна веранды стал просачиваться лишь тусклый свет от отдалённых фонарей, постепенно народ угомонился. Спать, дыша морской свежестью и слыша умиротворяющий стрекот цикад за окнами, было необыкновенно приятно.
Но наше пробуждение на следующее утро было совершенно неожиданным. Около шести часов утра раздался резкий оглушительный громоподобный раскат, залп мощных орудий. Все мы тут же проснулись, многие вскочили на кроватях, а потом бросились к окнам. Метрах в трёхстах-пятистах от берега прямо напротив профилактория медленно перемещался огромный боевой корабль, и у стволов его главного калибра ещё не успел развеяться дым от только что произведённого залпа. Вот это так сюрприз от моряков!
Кто-то из членов комиссии очень оригинально, на мой взгляд, пошутил: «Это командир корабля, которому не дают разрешения сойти на берег, будит свою жену или прогоняет от неё любовника». Все засмеялись, снова ложиться в кровати никто уже не хотел.
Я вышел во двор и в очередной раз был удивлён. Маршал Савицкий, несмотря на такое раннее время, уже играл в большой теннис с заместителем министра радиопромышленности Меркиным.
После завтрака были поданы чёрная «Волга» и автобус, и мы отправились в Севастополь. Естественно, маршал и заместители министров МАП и МРП ехали в «Волге», а остальные в автобусе. С нами следовали несколько старших офицеров Черноморского флота. Видимо, все команды морякам были даны заранее, потому что нас без всяких формальностей пропустили на территорию военно-морской базы, и вскоре мы оказались у причала.
Поскольку командующего Черноморским флотом в то время в Севастополе не было, там маршала Савицкого и комиссию встречал один из заместителей командующего. Сразу поднялись на борт большого катера и на нём пошли по севастопольской бухте. Савицкий с несколькими адмиралами находился на капитанском мостике, мы на верхней палубе.
Я, как и большинство других членов комиссии, никогда до этого на флоте не был и поэтому с большим интересом наблюдал за происходящим вокруг. А посмотреть было на что.
Когда наш катер проходил мимо памятника затопленным кораблям, на палубе появилась целая группа членов команды катера, которые не несли в это время вахту. Они быстро построились в шеренгу лицом в сторону памятника и, приняв стойку «смирно», отдали ему честь.
Мы шли на катере командующего флотом и под его флагом. Все корабли, в том числе и находящиеся в надводном положении подводные лодки, отдавали честь флагу командующего. На всех кораблях свободный от вахты личный состав выстраивался на верхних палубах и по стойке «смирно» приветствовал наш катер. Офицеры при этом «брали под козырёк».
При выходе из бухты катер совершил несколько непонятных для нас галсов. Кто-то из флотских пояснил, что вход в бухту закрывается специальными противолодочными сетями. Сейчас для катера открыт проход в этих сетях, поэтому и выполняется соответствующий манёвр.
БПК «Сообразительный» стоял на якоре в открытом море. До него мы шли минут 40. Катер подошёл к нему с правого борта, и вслед за маршалом, адмиралами и генералами на борт по трапу поднялись и остальные члены комиссии. Трап был надраен и блестел в лучах поднявшегося солнца. Большинство членов комиссии носили авиационную форму одежды. Не говоря уже о представителях ВВС, зелёные фуражки с голубыми околышами были на многих представителях ПВО, некоторых офицерах аппарата начальника вооружения МО, а в чёрной морской форме было всего несколько человек.
Кто-то из авиаторов неудачно ступил на одну из ступенек трапа и в голос посетовал, что лестница, мол, скользкая. Я слышал, как на это один из мичманов, бывших у трапа и помогавших нам подниматься по нему, негромко с обидой произнёс: «Мы им подали парадный трап, а они говорят, что, видите ли, лестница скользкая!».
Заседание госкомиссии на БПК проводилось в связи с тем, что возникли проблемы по обеспечению выполнения программы испытаний средств опознавания ВВС и ВМФ необходимым числом выходов кораблей в требуемые сроки.
Для нашей подкомиссии особо сложной была организация полётов самолёта Ту-22. Его маршрут мы вынуждены были планировать так, чтобы не было излучения бортовой РЛС и сопряжённого с ней запросчика в сторону иностранных государств, особенно Турции. Поэтому Ту-22, взлетев с аэродрома Ахтубинска, шёл к Адлеру. Там разворачивался таким образом, чтобы его радиолокатор «светил» в направлении на Крым. А корабли должны были выходить в открытое море в районе Феодосии.
Чтобы исключить при выполнении испытательного полёта влияние других самолётов, временно устанавливался специальный режим полётов в районе аэропортов Минводы, Адлер и всех аэродромов Крыма. Проще говоря, на время полёта нашего Ту-22 полёты всех воздушных судов, в том числе и рейсовых самолётов ГВФ, прекращались.
Заявку не менее чем за неделю мы подавали в главный штаб ВВС, и он по взаимному согласованию с ПВО и ГВФ устанавливал такой режим. Но несколько раз именно в день запланированного полёта Ту-22 и выхода кораблей в нейтральных водах Чёрного моря неподалёку от Феодосии появлялся корабль под флагом США. Нам было очевидно, что при установлении специального режима полётов где-то происходила утечка секретной информации. В таких условиях запланированная работа по программе испытаний системы «Пароль» отменялась.
Но чаще отбои полётов происходили из-за того, что оказывалась неготовой корабельная аппаратура или по каким-то причинам не могли выйти в море корабли.
Вот на той комиссии и должны были рассматриваться все эти проблемы.
До начала заседания для Савицкого, генералов, высоких руководителей МАП и МРП и отдельно для остальных членов комиссии была организована ознакомительная экскурсия по кораблю. Мы побывали в палубных надстройках в местах размещения корабельных ответчиков и запросчиков, в помещении, где находились экраны всех корабельных радиолокаторов и где несла вахту группа операторов.
Не знаю, как маршалу, но наш «экскурсовод», капитан второго ранга, показал нам даже несколько кают младшего офицерского состава. Он пояснил, что все офицеры на корабле, кроме командира и буквально двух-трёх его заместителей обитают в двухместных каютах. Эти каюты показались нам уютными, хотя и не очень просторными, койки в них были в два яруса, имелся небольшой столик и что-то вроде стульев.
Комиссия заседала в кают-компании, достаточно просторном помещении со столами и стульями, между которыми, как тень, неслышно и плавно двигался матрос, разносивший стаканы с чаем. Видимо, и флотские командиры были предупреждены о привычке председателя комиссии пить во время заседаний чай.
Могли попробовать чая и некоторые члены комиссии. Я тоже к концу заседания захотел пить и взял у матроса стакан. Чай был необыкновенно ароматным. Признаюсь, я ранее никогда такого вкусного чая не пил.
После заседания нам всем предложили там же, в кают-компании, ещё и пообедать. Очень оперативно матросы подали на первое борщ, тоже, кстати, очень вкусный. На второе были макароны по-флотски, я думаю, самые настоящие. Ведь это блюдо не зря имеет морское название. Запили обед компотом.
Потом на катере мы возвратились в севастопольскую бухту. При нашем следовании всё опять происходило, как утром. Все корабли снова приветствовали катер, отдавая честь флагу командующего прославленным Черноморским флотом. На берегу нас уже ждал автобус, и мы убыли в Бельбек. А уже примерно через час вылетели в Москву.
Тогда я узнал и ещё об одной привычке маршала Савицкого. На первом столике у самой кабины пилотов сразу образовалась команда игроков в преферанс. Во главе компании был Савицкий. Картами обеспечивал его порученец. В игре также участвовали начальник штаба комиссии полковник Луковников и ещё один полковник, по-моему, из штаба ПВО. Я некоторое время выступал в качестве болельщика и с интересом наблюдал за игрой.
Всё вначале, пока шла распасовка, происходило вроде бы обычно. Но вот когда пришла очередь сдавать Савицкому, и он после сдачи оказался временно вне игры, маршал сразу посмотрел прикуп, а потом стал одного из игроков уговаривать взять этот прикуп. Со стороны могло показаться, что он желает помочь кому-то из своих. Не поверить старшему начальнику было практически невозможно, и тот, кого уговаривал маршал, брал прикуп. Как правило, он оказывался не из лучших. Савицкий при этом был явно доволен и широко улыбался. Чаще всего взявший прикуп по подсказке маршала «садился».
Игра продолжалась до самой Москвы. В тот раз мы приземлились на центральном аэродроме. Савицкий первым вышел из самолёта, за ним командир экипажа, а потом маршал подозвал своих партнёров по игре. Оказалось, игра шла «на стол», и выигрыш держал в руке маршал. Он отдал деньги своему порученцу и приказал: «Идёте все в ресторан и покупаете коньяк, потом мне доложишь». Правда, интересная концовка?
Рассказывали, что и в Капустином Яре маршал часто после заседаний комиссии вечером в своём домике организовывал «пулю».
Несколько раз заседания комиссии проходили в городе Феодосия в НИИ-15 ВМФ. Мы прилетали на аэродром «Кировское», а в этот НИИ обычно добирались на автотранспорте. Но однажды в распоряжение председателя комиссии был предоставлен вертолёт Ми-8. На нём в Феодосию вылетел маршал Савицкий и несколько генералов, остальные члены комиссии ехали на автобусе.
В тот раз после заседания комиссии представители командования ЧФ организовали для её членов своего рода экскурсию на противолодочный крейсер «Москва» (проекта 1123). Но, к моему большому сожалению, мне было поручено оформить окончательный вариант решения комиссии, и меня оставили на берегу.
Экскурсия продолжалась более двух часов. На корабле тогда тоже угостили членов комиссии флотским обедом. Вернулись все уже ближе к вечеру. И тут перед посадкой в вертолёт маршал Савицкий объявляет, что самолёт в Москву с «Кировского» вылетает через 30 минут.
А ведь нам нужно было ещё вызвать автобус, погрузиться в него и потом добираться из Феодосии до аэродрома. Это могло занять времени не менее часа! Я так и не понял, пошутил ли тогда маршал, проявив очень своеобразное чувство юмора, или сказал всё серьёзно.
Хотя о присущем маршалу чувстве юмора тот же Георгий Сомов пишет:
«Чувство юмора у Савицкого было развито с ранних лет, и оно тоже являлось… составной частью его характера – того самого характера, который неизменно помогал ему не только стойко переносить любые удары судьбы, но и нередко вступать с ней в нелёгкий спор…»
О его умении пошутить в самое неожиданное время в авиации даже ходили несколько баек. Одну из таких баек я перескажу отдельно в конце этого повествования.
Но когда он с генералами, на вертолёте улетел, мы стали звонить дежурному на КП аэродрома «Кировское». Мы попросили его под любым предлогом задержать вылет маршальского самолёта Ан-26 в Москву до прибытия нашего автобуса. Пусть высокому начальнику предложат попробовать в лётной столовой ароматного крымского чая, потянут время с запросом разрешения на вылет или придумают что-то ещё, иначе мы вообще не представляли, как будем добираться в столицу.
Дежурный нас понял, хотя гарантировать ничего не мог. Так мы в неведении, что нас ждёт впереди, и ехали всю дорогу. Особенно переживали москвичи. Офицеры из Ахтубинска и Капустиного Яра ещё могли рассчитывать на рейсовый самолёт из нашего института, а остальные действительно были в полной растерянности.
Но Ан-26 ждал нас на аэродроме, и даже стремянка ещё не была убрана. А маршал Савицкий где-то, похоже, пил чай. Думал было написать «или курил», но вовремя остановился: не знаю, курил ли когда-то маршал, но за всё время нашего общения я ни разу не видел его с сигаретой. Он явно сознательно не хотел вредить своему здоровью.
Расскажу ещё об одном эпизоде, участником которого я был во время полёта на Ан-26 в Москву. О нем позднеё я напомню, когда буду говорить, как пошутил Савицкий на последнем заседании госкомиссии по испытаниям системы «Пароль».
Тогда в Феодосии на заседании комиссии было высказано много претензий в адрес промышленности, особенно досталось генеральному конструктору системы И. Ш. Мостюкову. И вот сразу после взлёта нашего самолёта меня пригласил к себе за столик начальник главка МРП Б. А. Александров. Он явно был озабочен тем, как в процессе испытаний разработчики поддерживают аппаратуру новой системы в работоспособном состоянии, той серьёзной критикой работы предприятий его ведомства, которая прозвучала в ходе заседания госкомиссии. Возможно, этот руководитель не знал тогда, как быстро и коренным образом исправить положение дел.
Борис Александрович без всяких предисловий спросил меня, не считаю ли я необходимым, чтобы их министерство сняло Мостюкова с поста генерального конструктора системы. Честно сказать, я сначала даже немного растерялся от столь неожиданного вопроса, т.к. не считал себя вправе вообще рассматривать кадровые вопросы МРП. Но, чуть подумав, ответил начальнику главка, что разработка новой системы опознавания почти завершена, государственные испытания её в самом разгаре, и замена сейчас генерального конструктора только затянет их проведение на неопределённое время. Ведь вновь назначенному генеральному конструктору нужно будет разобраться не только в технических вопросах, но и в вопросах организации в ходе испытаний взаимного сотрудничества предприятий-разработчиков аппаратуры системы, не говоря уже о налаживании нормальных рабочих отношений с учреждениями, частями и полигонами МО. А Мостюков всем этим владеет. То есть я высказался в том смысле, что «коней на переправе не меняют».
Я не владею информацией, как потом в министерстве рассматривался вопрос о снятии Мостюкова. Но поскольку он остался на посту генерального конструктора системы «Пароль», думаю, что моё мнение, высказанное в тот день в самолёте по пути в Москву, этому поспособствовало. Хотя тогда, как стало известно, Ильдус Исламович получил очередной выговор от министра радиопромышленности.
В конце лета 1974 года по инициативе председателя госкомиссии маршала авиации Савицкого Е. Я. для командования Министерства обороны и руководства МАП и МРП были организованы показы аппаратуры системы «Пароль» непосредственно на местах её испытаний. На аэродроме нашего института такой показ самолётной аппаратуры «Пароль-2» проходил в сентябре.
Мы у каждого самолёта, привлекавшегося к испытаниям новой системы опознавания, на специальных подиумах выставили образцы ответчиков и запросчиков, которые были размещены на конкретном самолёте. Для этого мы использовали те комплекты аппаратуры, которые находились в нашем управлении на государственных лабораторных испытаниях.
В институт прилетели заместитель министра обороны по вооружению генерал - полковник Н. Н. Алексеев, маршал авиации Е.Я. Савицкий, генерал-полковник Р. П. Покровский, заместитель начальника вооружения ВВС генерал-лейтенант Г. Н. Шишков, начальник заказывающего управления ВВС генерал-майор А. Г. Гудков, заместитель министра радиопромышленности Е. А. Меркин и другие руководители рангом поменьше.
Докладывали о характеристиках и особенностях каждого комплекта аппаратуры, установленной на том или ином типе самолёта, непосредственно у самолётов инженеры-испытатели из 4 отдела 5 управления института. Они же отвечали и на вопросы генералов, прибывших на показ. И хотя мои офицеры очень волновались, всё прошло нормально, как говорится, без сучка и без задоринки.
На фото: впереди идут начальник нашего института генерал-полковник И. Д. Гайдаенко и заместитель министра обороны генерал-полковник Н. Н. Алексеев, далее маршал авиации Е. Я. Савицкий, генерал-лейтенант И. Г. Шишков, Е. А. Меркин, генерал-полковник Р. П. Покровский.
Выше я уже говорил о высокой компетентности маршала Савицкого, в том числе и в чисто технических вопросах. Особенно это проявилось ближе к концу испытаний системы, когда тактико-технические характеристики аппаратуры в основном уже были определены.
На одном из заседаний госкомиссии Савицкий поднял вопрос об использовании правильного ответного сигнала от потенциальной цели, для автоматического блокирования возможности применения оружия, чтобы исключить поражение своих объектов. Не могу сказать точно, кому первому пришла в голову эта идея. Но то, что ею сразу же проникся, а может быть, и был причастен к её рождению маршал Савицкий, было очевидно.
Поясню: если на посланный запрос от цели пришёл ответ, что это «свой» объект, то тот, у кого в руках находится кнопка «пуск», не должен иметь возможности пустить ракету или применить другой вид оружия. Промышленность сначала попыталась возражать против этого, поскольку такое не было предусмотрено тактико-техническими требованиями на систему. Кроме того, для реализации нового предложения нужно было серьёзно доработать устройства сопряжения радиолокаторов с запросчиками опознавания и ввести новые устройства, обеспечивающие блокирование оружия.
Тогда особенно ярко проявился твёрдый характер маршала Савицкого. Он потребовал включить требование о необходимости разработки средств блокировки сначала в решение госкомиссии. На основании решения комиссии заказывающие управления видов ВС должны были дополнить ТТТ на систему «Пароль», а затем уже предприятия промышленности обязаны были найти конструктивно-технические решения и внедрить их в опытных образцах аппаратуры системы «Пароль».
На каждом из последующих заседаний госкомиссии маршал обязательно поднимал вопрос о ходе разработки и проверки устройств автоматической блокировки оружия в процессе испытаний системы опознавания. Замечу, что к концу испытаний, стало ясно, что полностью исключать человека – лётчика, командира корабля или экипажа, оператора – от принятия решения на применения оружия, даже если поступил от объекта сигнал «свой», нельзя. И тогда было введено устройство, позволяющее отключать автоматическую блокировку.
Должен сказать ещё об одном решении, которое было принято госкомиссией под руководством Е. Я. Савицкого и которое касалось только авиационной аппаратуры. На испытания системы «Пароль» были поставлены два вида самолётных ответчиков опознавания – «Пароль-2» и «Озон». С подачи подкомиссии ВВС государственная комиссия приняла решение рекомендовать к принятию на вооружение только один тип ответчиков – «Пароль-2» в двух комплектациях, для больших и лёгких самолётов.
Комиссия также приняла ряд решений по сугубо техническим проблемам, связанным с доводкой и принятием на вооружение наземной и корабельной аппаратур системы «Пароль».
Испытания новой системы государственного радиолокационного опознавания продолжались почти четыре года. Участниками испытаний был выполнен огромный объём работ по окончательной доводке аппаратуры системы, оценке её тактико-технических характеристик.
Как бывший заместителя председателя подкомиссии ВВС приведу здесь лишь одну цифру – по программе испытаний системы «Пароль» самолёты ГК НИИ ВВС им. В. П. Чкалова выполнили более 1600 полётов. Знаю, что корабли Черноморского флота осуществили несколько десятков выходов в открытое море и большое количество специальных стоянок. А сколько испытательных сеансов провели РЛС обнаружения, сопровождения и наведения полигона ПВО в Капустином Яре, трудно даже сказать.
И все эти работы на протяжении этих лет непрерывно координировала и направляла государственная комиссия под руководством маршала авиации Савицкого Евгения Яковлевича.
В начале 1977 года подкомиссии видов Вооружённых Сил оформили акты по результатам испытаний аппаратуры системы «Пароль», в которых были сделаны заключения о тактико-технических характеристиках аппаратуры и выданы рекомендации о принятии аппаратуры на вооружение.
В апреле-мае 1977 года был отработан и акт по результатам испытаний всей системы «Пароль». Выводы акта с рекомендацией о принятии новой системы опознавания на вооружение Министерства обороны подписали все члены государственной комиссии, а заключение акта подписал её председатель маршал авиации Савицкий Е.Я.
Тогда же в Мытищах в 22 ЦНИИ МО под председательством Савицкого состоялось последнее заседание этой госкомиссии. На нём присутствовало много представителей заказывающих управлений видов Вооружённых Сил, главка МРП и предприятий-разработчиков аппаратуры системы «Пароль», а также офицеров управления, курировавшего вопросы радиолокационного опознавания, которое было образовано в этом институте на базе соответствующего подразделения воронежского НИИ. Для подписания акта маршал пригласил в кабинет начальника института генерал-лейтенанта В. П. Балашова только членов комиссии.
Мне запомнился не столько процесс подписания акта, сколько то, что обсуждалось потом. После подписания акта маршал Савицкий поблагодарил членов государственной комиссии за плодотворную работу и предложил обсудить кандидатуры для поощрения за успешное проведение государственных испытаний системы «Пароль».
Он сказал, что предполагается представить работы по созданию и испытаниям новой системы опознавания на соискание Ленинской премии и трёх (по основным видам аппаратуры) Государственных премий. Многие разработчики аппаратуры и испытатели будут также представлены к правительственным наградам.
Особое оживление вызвал вопрос маршала, обращённый к заместителю министра радиопромышленности. Савицкий спросил, чего заслуживает генеральный конструктор системы «Пароль» И. Ш. Мостюков, имелись ли к нему претензии у руководства МРП. И когда руководитель министерства ответил, что за время испытаний системы Мостюкову было объявлено целых шесть выговоров от министра радиопромышленности, Савицкий воскликнул: «Так он же настоящий герой! Мы его представим к присвоению звания Героя социалистического труда!». Все дружно засмеялись, в кабинете сразу возникла непринуждённая атмосфера. Дальнейшее обсуждение происходило совсем легко.
Помните, я рассказывал о нашем разговоре в самолёте с начальником главка МРП Б. А. Александровым и обещал напомнить об особенном умении Евгения Яковлевича шутить? Вот такая была его шутка на последнем заседании госкомиссии.
И вот в 1978 году был издан закрытый указ Президиума Верховного Совета СССР о присуждении группе военных и гражданских специалистов Ленинской премии за разработку и испытания государственной радиолокационной системы опознавания «Пароль».
И первым в списке этой группы специалистов значился возглавлявший государственную комиссию по испытаниям системы маршал авиации Савицкий Евгений Яковлевич. В числе лауреатов этой же премии были также главные конструкторы самолётной аппаратуры системы Л. М. Махтеев, наземной аппаратуры З. Б. Гайдуков и главный конструктор засекречивающей аппаратуры опознавания, а также ещё два товарища, фамилии которых мне не известны.
В том же году за эти работы была присуждена и Государственная премия. Лауреатами госпремии стали, в частности, главные конструкторы самолётных запросчиков А. Б. Хрунин, самолётных ответчиков А. Ф. Пироженко, а также мой непосредственный командир − начальник 5 управления ГК НИИ ВВС генерал майор А. С. Исаев.
Генеральному конструктору системы "Пароль" Мостюкову Ильдусу Шайхульисламовичу было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Как рассказывали мне коллеги из заказывающего управления ВВС, маршал Савицкий сразу по окончании испытаний системы «Пароль», ещё до присуждения этих высоких премий обратился с письмом к Главкому ВВС маршалу авиации П. Н. Кутахову с просьбой отдельно поощрить генерал-майора А. С. Исаева и полковника Н. Н. Бужинского. Это говорило о том, что Савицкий высоко оценивал работу специалистов нашего института в процессе испытаний системы.
За эти испытания члены подкомиссии ВВС, инженеры-испытатели отдела опознавания, который к тому времени был создан и которым я руководил, были награждены орденами и медалями СССР, в том числе мне был вручён орден «Красной звезды». Кроме того, главнокомандующий ВВС объявил мне благодарность и наградил денежной премией в размере должностного оклада. Всего же правительственные награды за испытания системы «Пароль» получили 24 специалиста − инженеры и лётчики-испытатели – нашего института.
А мне министр радиопромышленности присвоил звание «Почётный радист СССР».
Ниже я, как обещал, помещаю две авиационные «байки» про «Дракона», которые мне довелось слышать во время службы и которые я позднее постарался обработать литературно.
Н.Н.БУЖИНСКИЙ