В своё время дважды Герой Советского Союза маршал авиации Савицкий Е.Я., будучи командующим авиацией ПВО, любил неожиданно появляться с проверкой в подчиненных ему частях. Для этого, как правило, он использовал самолёты-перехватчики одной из подмосковных авиационных частей. Приказывал запланировать полёт, ничего предварительно не сообщая в тот полк, куда он собирался нагрянуть. Что он летит, становилось известно только непосредственно перед его вылетом. Признанный не только в нашей стране, но и известный во всем авиационном мире боевой летчик-ас, гроза немецких лётчиков с соответствующим позывным «Дракон», маршал Е. Я. Савицкий спустя многие годы после Великой Отечественной войны освоил практически все новые самолёты и прекрасно на них летал.
И вот однажды, когда он направлялся с очередной проверкой в полк, расположенный почти за тысячу километров от Москвы, уже на подлёте его к аэродрому посадки там резко ухудшилась погода. На командном пункте аэродрома (КП) уже знали, что летит «Дракон», поэтому, когда он запросил разрешение на посадку с прямой, несмотря на ухудшение погоды до минимума, ему дали «добро». Были включены все огни на взлётно-посадочной полосе, как обычно работали средства связи, обзорные и посадочные радиолокаторы. Садиться маршалу приходилось по приборам.
Прапорщик, начальник дежурной смены на посадочном локаторе, как раз в это время вышел покурить. Скорее всего, он не знал, когда точно будет садиться высокий гость. Часто посадку в сложных метеоусловиях и ночью отрабатывали и местные пилоты. Это обязательно входило в программу боевой подготовки лётного состава. Так что для того прапорщика дежурство было обычным. На контроле у экрана локатора оставался солдат – рядовой срочной службы с украинской фамилией, оканчивавшейся на «-ко».
И видит этот солдат, что заходящий на посадку самолёт не вписывается в глиссаду – формируемую радиолокатором кривую снижения самолёта для посадки по приборам. То ли маршал был излишне уверенным в себе, что не обращал внимания на стрелки посадочного прибора в кабине, то ли он отвлёкся на какой-то другой прибор, но самолёт в какой-то момент оказался ниже глиссады. А это означало, что машина в условиях практически нулевой видимости может коснуться земли до начала взлётно-посадочной полосы, а тогда …
Рядовой с фамилией на «-ко», понимая, что может произойти ЧП, испугавшись, хватает микрофон и выходит на связь со снижающимся самолётом. Раньше ему ещё не приходилось этого делать, так как это право и обязанность начальника смены. Но его нет в аппаратной машине. Не зная, что и как положено в таких случаях говорить в эфир, взволнованный солдат-украинец кричит:
− Пидтягны! Пидтягны!
Наверно, это, мягко говоря, неуставное указание с земли заставило «Дракона» обратить внимание на показания нужного прибора, немедленно взять ручку управления чуть на себя, действительно немного «подтянуть» стремительно снижающуюся многотонную крылатую машину, войти в требуемую зону снижения и благополучно посадить самолёт.
Маршал зарулил на стоянку, где его уже ждал на УАЗике командир полка, и приказал завезти его на КП.
Офицеры, находившиеся на командном пункте, слышали то самое «пидтягны» и понимали, что их ждёт разнос по полной программе, тем более что «Дракон» вообще отличался очень крутым нравом. Поднявшись на вышку, маршал сразу потребовал доложить, кто дал ему во время посадки такую нестандартную команду. Ему доложили, что это сделал солдат с посадочного локатора. Савицкий приказал доставить этого солдата, что называется, «пред его очи».
Когда перепуганный и уже отчитанный всеми своими начальниками рядовой с украинской фамилией вошёл в помещение, где был маршал, командир полка и другие старшие офицеры, сердце его билось где-то в пятках, а лицо было бледное и растерянное. Доложив, что рядовой такой-то прибыл, виноватый боец застыл по стойке «смирно», ожидая сто громов на свою голову, готовый провалиться сквозь пол.
− Так это ты дал мне команду «пидтягны»? – грозно спросил «Дракон».
− Виноват, товарищ маршал, вырвалось, − с дрожью в голосе совсем негромко ответил солдат.
− Вот за это «вырвалось» объявляю тебе десять суток, − с расстановкой произнёс маршал.
− Слушаюсь, десять суток, − совсем уже упавшим голосом ответил, как полагалось, солдат.
А маршал Савицкий, чуть улыбнувшись, добавил:
− Десять суток отпуска на родину без учёта времени на дорогу!
Боец широко раскрыл рот, заморгал вдруг часто глазами, изобразил на лице нечто, похожее на улыбку, и уже бодрее, почти радостным голосом отрапортовал:
− Есть десять суток отпуска на родину без учёта времени на дорогу!
Все офицеры тоже заулыбались, напряжение сразу спало. Визит грозного начальника начинался нормально.
Н.Н.БУЖИНСКИЙ