После окончания военного училища судьба забросила меня с семьей – женой и годовалой дочуркой – в один из самых отдаленных районных центров Оренбуржья поселок Илек. С географической точки зрения это было весьма примечательное место: переплывешь через Урал, окажешься из Азии в Европе; переправишься на другой берег левого притока Урала речки Илек, попадешь из России в Казахстан. В то время это была настоящая глушь. Телевидение туда еще не добралось. Радио работало с перебоями лишь тогда, когда была электроэнергия. Электрический свет, и то не во всех домах, горел только до двадцати трех часов. Ни железной дороги, ни приличного автобусного сообщения с областным центром не было. А осенью и особенно весной, когда в степи таяли снега и полой водой сносило временные мосты через речки и овраги, наступало бездорожье, поселок оказывался полностью отрезанным от остального мира.
Наша маленькая воинская часть была так называемой точкой – контрольно-измерительным пунктом в системе трассовых измерений при испытаниях тогда сверхсекретного изделия КБ Лавочкина «Буря». По штату числилось около сотни солдат и не более двадцати пяти офицеров. Фактически же офицеров постоянно был некомплект – всего человек 15-18. В основном это были недавние выпускники военных училищ.
Большинство офицеров жили холостяками: у старших товарищей жены где-то в городах стерегли квартиры и не хотели ехать в такую глушь, а молодежь, особенно выпускники средних училищ, еще не успели обзавестись семьей. Семейных было всего семь пар. Жили по частным квартирам довольно разобщенно.
О работе наши жены могли только мечтать. Работу сразу же нашла лишь жена старшего лейтенанта Беликова. По профессии врач-гинеколог, она очень скоро стала одной из самых уважаемых женщин в поселке. Жены офицеров использовали любой повод, чтобы собраться вместе и пообщаться. Чаще это происходило в праздники или в дни семейных торжеств.
В один из таких вечеров, когда вместе собрались несколько семейных пар, жена Беликова, вспоминая учебу в институте, рассказала, что в медицинских кругах существует ряд гипотез, объясняющих, почему рождаются дети того или иного пола. Считается, что на основе этих теорий со временем можно будет планировать пол будущего ребенка. Возможности одной из таких теорий она решила продемонстрировать. Удивительно, но, зная только даты рождения присутствовавших пап и мам, молодая врачиха практически безошибочно назвала, у кого подрастают сыновья, а у кого дочки.
Большинство сослуживцев к этому отнеслось скептически, подозревая, что Беликов мог предварительно проинформировать жену. Меня же это заинтересовало, так как мы с женой уже подумывали о втором ребенке и очень хотели, чтобы в будущем у нас родился мальчик. Поэтому некоторое время спустя я специально сходил к Беликовым и попросил его жену посвятить меня в суть той теории. Она, предупредив меня, что это пока лишь гипотеза, а не законченная научная теория, и доверять ей полностью нельзя, объяснила мне несложную методику определения пола будущего ребенка.
Года через полтора, руководствуясь расчетами по освоенной мной методике, мы с женой зачали своего второго ребенка. Конечно, полной уверенности в том, что у нас родится сынок, не было, но надежда на это была, так как я почему-то верил в ту теорию. Через два-три месяца в нашем небольшом офицерском коллективе все знали, что моя жена забеременела «по плану», а планирование осуществлено мной в соответствии с определенной научной теорией. У нас обязательно должен родиться мальчик.
В сентябре подошло время жене рожать и, когда у нее начались схватки, я отвел ее в роддом, а сам потом к восьми часам отправился на службу. Естественно, я рассказал сослуживцам, что сегодня должен во второй раз стать папой. Интерес к тому, папой кого я стану – сына или дочки, понятно, был большой, ведь всем хотелось знать, оправдается ли мой научный прогноз. Ближе к обеду, когда я в очередной раз позвонил в больницу, мне ответили, что полчаса назад моя жена родила сына! Моей радости не было предела, и я тут же объявил всем об этом. Сослуживцы оборвали в части почти полностью клумбу, командир дал свой газик, и я привез в палату жене целую гору цветов.
Беликова к тому времени уже куда-то перевели, поэтому, благодаря столь удачному эксперименту на своей семье, я стал, если можно так выразиться, в части самым крупным специалистом в области планирования пола будущего ребенка. Ко мне стали обращаться за консультацией.
Первыми воспользовались моими специфическими познаниями наши друзья Ведерниковы, у которых рос сын Юрочка, и Тамара была в положении во второй раз. В женской консультации ей сказали, что у нее должна родиться девочка, как они и мечтали. Будущая мама уже начала готовить детское приданое для Наташеньки. Мои же расчеты показывали, что у них родится снова мальчик. В положенное время у Юрочки появился братик Сережка. Оправдался мой прогноз. Друзья немного расстроились, а я с апломбом почти корифея корил их, что надо было обратиться ко мне до «закладки фундамента», тогда бы я точно вычислил благоприятное для зачатия девочки время. Мол, в таком ответственном деле нельзя действовать стихийно.
Как-то в отпуске, находясь в доме отдыха, мы с женой подружились с молодой парой, и я между делом рассчитал им, как родить доченьку. Наш разговор об этом услышал мужчина за соседним столиком. Позже он ко мне подошел и поведал о своей печали. После женитьбы они жили у тещи. Потом у них родилась дочка, и он стал жить в окружении женщин, а потому мечтал иметь сына. Когда они с женой решили родить мальчика, на свет появились девочки-близнецы! Теперь он живет, как сам он выразился, в «целом бабском колхозе». А делать еще один заход на сына-продолжателя его фамилии боится: вдруг жена снова родит девочек-двойняшек, а то по прогрессии и тройняшек! Пришлось и для него рассчитать временной вариант для зачатия мальчика.
Мы с моими новыми «клиентами» вскоре расстались, но перед этим обменялись адресами. Возвратясь домой, я почти забыл об этих отпускных забавах. Но прошло около года, и я получил сначала одну, а еще через какое-то время и другую телеграмму от тех моих клиентов с благодарностями за то, что мои расчеты оказались верными. Я за них искренне обрадовался и послал им свои поздравления.
Еще через пару лет меня и большинство офицеров с той точки перевели на основную базу нашего НИИ на Нижнюю Волгу. У меня появились новые сослуживцы, новые друзья. Однажды в компании я рассказал, как запланировал рождение своего сына и о других случаях верного предсказания мною пола будущих детей у моих знакомых. Некоторые из присутствовавших при этом попросили, чтобы я, руководствуясь своей методикой, сказал, какого пола дети растут у них. Процент правильных ответов удивил не только их, но в очередной раз и меня – 85-90% точных результатов.
К тому же оказалось, что в семьях двух моих близких друзей несколько раньше решили завести по второму ребенку и уже на деле осуществили самые важные первые этапы своих планов. Как и в случае с Ведерниковыми, я определял пол их будущих детей «постфактум». Поколдовав немного над расчетами, я им объявил, что и в одной и в другой семье родятся мальчики. А обе пары хотели и ожидали рождения девочек. Но, опираясь на результаты моих «научных» изысканий, я вынужден был их огорчить, хотя тут же сказал, что лично я ничем не рискую, потому что в этом случае моя ошибка будет к их удовольствию. Это было воспринято просто, как шутка, да я и не в праве был настаивать на истинности именно моего прогноза, так как они до этого консультировались у медицинских специалистов. Но снова мой прогноз оправдался в обеих семьях.
После перевода на основную базу мы с Ведерниковым стали служить в разных частях, а вот его жена Тамара устроилась работать в секретную часть того управления, где теперь служил я, и с ней мы сталкивались почти ежедневно.
Прошло довольно много времени. Уже ходили в школу и мой «плановый» Алешка и «неплановый» Сережка Ведерников, подрастали «угаданные» мной мальчишки в семьях моих друзей. В один из осенних дней, когда я получал документы в секретной части, Тамара окликнула меня и попросила подождать ее в коридоре. Вскоре она вышла из библиотеки и отвела меня в сторону, чтобы никто не мог нас услышать..
− Коля, нужна твоя помощь, − полушепотом, заговорщически начала она. – У нас в секретной части работает Нина Корбут, ты ее знаешь. А муж ее Анатолий работает в отделе навигации. Они перевелись сюда из Подмосковья по собственной инициативе. Там их постигло огромное горе, умер их сынок, которому не было и трех лет. Им пришлось буквально бежать оттуда, потому что все вокруг постоянно напоминало о дорогом мальчике. У них есть старшая дочь, и вот теперь, когда они немного отошли от горя, они решили завести второго ребенка, но надо, чтобы обязательно родился мальчик. Требуется, так сказать, полноценная замена. Тогда, может быть, та прежняя беда окончательно уйдет в прошлое. Я рассказала Нине о твоих способностях точно планировать, кто должен родиться. Пожалуйста, помоги им.
Я был буквально ошарашен. Наука вроде бы доказала, что нельзя однозначно предвидеть пол будущего ребенка, что по-прежнему существует только множество различных гипотез. К тому, что когда-то узнал от Беликовой, я уже и сам относился с сомнением, а если иногда и занимался такими расчетами, то делал это, скорее, в шутку.
− Тамара, ты хоть представляешь, на что меня толкаешь, − негодующе отреагировал я. – С такими делами не шутят. Слишком велика ответственность. Нет, нет и нет! Скажи Нине, что я уже забыл, как это делается. И вообще, зачем ты рассказываешь людям о моих экспериментах в молодости?
Тамара стала меня убеждать, что она до сих пор никому об этом не рассказывала, а Нине рассказала только потому, что здесь особый случай. Корбуты, мол, все равно будут рожать второго ребенка, это их решение, и мы ничем не рискуем. А вдруг поможем, чтобы родился мальчик. Толя очень хочет иметь наследника. В общем, Тамара все-таки уговорила меня, пообещав, что никто, даже будущий отец, не узнает о моем участии в их семейных делах. Потенциальная повитуха тут же вручила мне заранее приготовленный маленький листочек с датами рождения супругов Корбут, на котором в целях конспирации их имена не были даже указаны – только «он» и «она».
Вечером дома я уселся за расчеты, построил необходимые графики. Случай этой семейной пары меня удивил и одновременно заинтриговал. Согласно полученным результатам выходило, что для того, чтобы родился именно мальчик, природа отвела им на зачатие всего лишь двенадцать дней в марте будущего года! Задумай они это сделать в любое другое время в ближайшие годы, у них появятся исключительно девочки. Значит, ответственность, которую я брал на себя, увеличивалась многократно.
При следующей встрече с «повитухой» я рассказал ей о необычных результатах расчетов, возросшей нашей ответственности и посоветовал ничего Нине не говорить. Но Тамара была из тех женщин, которые не отступают от задуманного. Она опять привела массу доводов, в результате я согласился и отдал ей свои выводы из расчетов. Учитывая сложность случая, я посоветовал им следовать некоторым рекомендациям, которые когда-то вычитал в книгах для молодых семей. Пусть месяц-два до тех определяющих двенадцати дней супруги Корбут ведут очень здоровый образ жизни. Нина должна кормить мужа витаминами, не разрешать ему не в меру употреблять спиртное и курить. Сама тоже должна тщательно готовиться к этому событию, есть больше овощей и фруктов, чаще бывать на свежем воздухе и т.п. Ну, а в те судьбоносные дни они должны самоотверженно любить друг друга. При этом я категорически потребовал, чтобы Анатолий о моем программировании их действий ничего не знал.
Когда через пару дней я появился перед окошком выдачи документов, Нина мне приветливо и многозначительно улыбнулась, но ничем другим не выдала, что у нас появилась общая тайна. А потом все пошло, как и раньше, и я стал забывать о своем вмешательстве в супружеские дела семьи Корбут. Вспомнил только ближе к лету следующего года, когда встретил Нину в столовой и заметил, что она заметно пополнела. Я поздоровался и, указав взглядом на ее округлившийся животик, спросил: «Все идет по плану?». Она широко улыбнулась и подтвердила мою догадку. Оставалось ждать результата.
В положенное время она ушла в декрет, я ее практически не встречал. Тамара, правда, рассказала однажды, что Нина все сделала, как я предписывал, и что Анатолий в наш заговор не посвящен. Прошли отведенные природой для вынашивания ребенка месяцы. Я, конечно, не думал о делах семьи Корбут, ибо своих проблем на службе и в семье хватало.
И вот иду я как-то по коридору у себя на этаже, а навстречу несется Анатолий, весь взъерошенный и явно возбужденный.
− Привет, Николай, а я как раз ищу тебя, − и достает из кармана бланк телеграммы. – Ну-ка объясни мне, что все это значит?
Взяв протянутую мне телеграмму, я читаю короткую строчку: «РОДИЛСЯ МАЛЬЧИК СПАСИБО КОЛЕ...». Далее напечатана моя фамилия. Анатолий смотрит на меня бешеными глазами, лицо у него красное, губы дрожат. Я сразу представил, что у него творится в душе, какие мысли витают в голове. А мне смешно: ситуация-то курьезная! Опасаясь, как бы введенный в заблуждение отец не полез в драку, я как можно спокойнее говорю:
− Пойдем со мной. Тебе все объяснит Тамара Ведерникова.
Я понимал, что никакие мои резоны не смогут его ни в чем убедить. Только третий человек, не предупрежденный заранее и знающий правду, способен пролить свет на этот вопрос и вернуть новоиспеченного папу в нормальное состояние. Вместе мы идем в секретную часть, находим Тамару и показываем ей телеграмму. Она прочла и, прежде всего, обняла папашу, поцеловала его, поздравила и расхохоталась. Я тоже улыбался во весь рот. Ничего еще не понимающий Анатолий оторопело смотрел то на нее, то на меня. Наконец Тамара начала рассказывать об их с Ниной заговоре, в котором чуть ли не основным действующим лицом, конечно, после мужа был я. Постепенно выражение лица Анатолия стало смягчаться. А Тамара закончила так:
− Дурак ты, Толя. У тебя такая радость, а ты все еще хмуришься. А Коле ты должен сказать спасибо. Его роль в вашем счастье не последняя. Когда поедешь за сыном?
Я уже не помню, что он ответил. Но руку он мне все-таки пожал, хотя в глазах его еще просматривалось недоверие к тому, что он услышал.
Как потом мне рассказала Тамара, в конце беременности врачи обнаружили у Нины неправильное положение плода, поэтому и отправили ее рожать в областной центр. Вот почему о появлении долгожданного сына Анатолий, а вместе с ним и мы, узнал из телеграммы, в которой счастливая мама так неосторожно решила сразу поблагодарить и меня.
Прошло еще некоторое время, и в один из дней на площади у дома офицеров я встретил Нину с коляской, в которой лежал краснощекий бутуз.
− Познакомься, Коля, вот твой крестник. Еще раз огромное тебе спасибо, − сказала, улыбаясь, Нина.
Глядя на малыша и на похорошевшую женщину, которая прямо светилась материнским счастьем, я тоже расплылся в улыбке. Позднее, после окончания декретного отпуска Нина вообще уволилась с работы и всю себя посвятила воспитанию детей. Особенно, как рассказывала все та же Тамара, она заботилась о своем мальчике, буквально растворялась в нем, очень баловала его и одновременно просто дрожала над ним.
Летели годы, жизнь шла своим чередом. По службе мы с Анатолием сталкивались нечасто, при встрече здоровались и все. Я несколько раз спрашивал его, как растет мой крестник, и всегда слышал спокойный ответ: «Нормально». Лет через семь-восемь Анатолий уволился в запас и уехал с семьей в Краснодарский край, где, как позже я узнал, тоже полностью посвятил себя дому и занялся пчеловодством.
Иногда в кругу друзей и знакомых в качестве занимательных случаев я рассказывал о своих «творческих» удачах с планированием своего сына и сына Корбутов. И, конечно же, всех очень смешил тот эпизод с телеграммой, в которой Нина за сына благодарила не мужа, а меня. Когда пришло время и мне уходить на заслуженный отдых, я обосновался в Украине, откуда призывался в армию.
Прошло много лет. В 2000-м году наш НИИ отмечал свой юбилей. Как ветеран института я получил приглашение на эти торжества. В день праздника на территории части собрались сотни ветеранов и гостей, в основном уже немолодых, седовласых мужчин, большинство из которых еще сохранили военную выправку. Я ходил среди этой возбужденной массы, как мне казалось, вновь помолодевших людей, то и дело встречая знакомых, обмениваясь дружескими приветствиями, пока не разыскал ветеранов своего управления. Тут уже пошли и объятия, и радостные возгласы, и даже трогательные поцелуи. Чувствовалась приподнятость настроения, всеобщая дружеская атмосфера. Бывшие коллеги вспоминали разные события из прошлых лет, «травили» байки, рассказывали забавные случаи времен той деятельной поры.
И тут в группе бывших сослуживцев я увидел Анатолия Корбута. Я подошел к нему, мы обнялись, похлопывая друг друга по спине. Чтобы внести свой вклад в оживленную беседу товарищей, я попросил у Анатолия разрешения рассказать историю с той необычной телеграммой. Он кивнул в знак согласия головою, правда, без энтузиазма. И я с воодушевлением, подогретым праздничной обстановкой и всеобщим интересом, рассказал эту забавную историю вплоть до слов телеграммы «спасибо Коле». Все дружно засмеялись и повернулись к Анатолию, надеясь получить подтверждение рассказанному мной. А Анатолий не только не смеялся, но на лице его не было даже тени улыбки.
− А знаешь, Николай, крестника твоего ведь уже нет. Он погиб, когда ему было около тридцати лет, − явно сдерживая нахлынувшие горькие чувства, произнес Анатолий.
Смех и оживление присутствовавших моментально угасли. Повисла тяжелая пауза. Я поперхнулся на слове и почувствовал, как кровь отлила от лица. А Анатолий в двух словах поведал нам, как нелепо и трагически погиб его сын, мой крестник. Я был ошеломлен услышанным, потрясен до глубины души, понимая одновременно всю бестактность моего казавшегося таким забавным рассказа.
Смущенный и подавленный, я промямлил что-то вроде «прости, Толя, я не знал». И отошел: слова соболезнования и сочувствия были бы неуместны. Не стоит и говорить о том, что все последующие дни я находился под впечатлением от столь печального известия. Сердце болело так сильно, будто потерял родного сына. И юбилей института не стал для меня настоящим праздником.
После этого я больше никогда не рассказываю забавные истории с моими расчетами пола будущего ребенка, в том числе и о случае с той памятной телеграммой о рождении моего крестника, и, конечно, ни при каких обстоятельствах не применяю на практике ту методику расчетов.
Видимо, все же судьбу не обманешь: не суждено было Анатолию Корбуту иметь наследника мужского пола, продолжателя фамилии. И все попытки, в том числе и при моем участии, противиться воле судьбы были заведомо обречены на неудачу.
Бужинский Николай Николаевич